это не кровь —
     это слезы текут неспеша

Крылья движутся порой отдельно от неё, она привыкает к ним медленно, осторожно проводит кончиками пальцев, пересчитывает перья и вырывает одно на пробу — жмурится от колкой резкой боли, словно палец о стекло — приглаживает соседние. Они тяжестью оттягивают плечи назад и становятся легче воздуха в полете. Они укрывают от опасности раньше, чем она успевает среагировать сама. Она хочет взлететь, но крылья покрываются ледяной коркой за секунды. Колючий холод поглощает каждое перо.

Так быстро, что даже вздох не успевает сделать. Холодное прикосновение касается спины и разбивается. На сотни мелких осколков разлетаются крылья. Она забывает, как дышать, падая на колени. Она чувствует себя совершенно пустой. Она чувствует, как наполняется болью, от которой хочется кричать, но с губ слетает лишь хриплый вскрик — быстро испаряется холодным облаком. Она не плачет, лишь касается дрожащей рукой мокрого пера, что падает на землю рядом. Её крылья запятнаны собственной кровью.

Она тянет руки за спину, но наталкивается на пустоту. Лишь по спине стекает кровь, пропитывая платье. Теплая, — как-то отстранено замечает Вики, сжимается больше, обхватывая руками плечи, поднимается. Ноги дрожат, не слушаются. Направь боль и злость.

И она встает, чуть покачивается в сторону, но не падает больше. Заталкивает боль внутрь, аккуратно прячет её за разбитыми лопатками. Сжимает руки в кулаки и пытается найти в себе хоть что-то, кроме боли. Внутри всё раскрашено серыми красками. Она не может понять кричит от боли или разочарования. Вытягивает руки вперед — была бы её воля вцепилась бы в него пальцами — пытается нащупать внутри хоть что-то, заглянуть глубже, но перед глазами стоит красная пелена. Серый приобретает более грязный оттенок. Ничего. Не могу. Дело не в боли. Она просто абсолютно пуста — это признание заставляет покорно опустить руки.

     кровь — это слезы,
     а слезы не лечат

Мисселина пытается отвести её в лазарет. Обнимает её теплыми руками за плечи, шепчет какие-то слова, но Вики не слушает. Отстраняется. Боль сжимается у позвоночника, тянет выгнуться, будто это поможет. Она тонет в ней, сил сопротивляться уже почти нет. Под кожей медленно прорываются новые крылья, не давая времени затянуться ранам. Выращивать крылья не намного приятнее, чем лишаться их.

Расползаются красные капли на мраморном полу под её ногами. Она кусает губы, поднимает глаза и сдерживаемая боль делает взгляд мутным, очертания будто плавной кистью размыли. И что-то женщину заставляет сдаться — она оставляет её в собственной комнате, протягивая что-то, вкладывая в дрожащие пальцы. Вики наблюдает, как шевелятся губы, пытается складывать их движение в слова — нужно время. это снимет боль. Женщина заботливо проводит рукой по лбу Вики, убирая влажные от испарины волосы. Смотрит так сочувственно, что у неё сжимается всё внутри и хочется расплакаться маленькой девочкой и свернуться у ног её. Но она лишь выдавливает из себя улыбку и бездумно кивает — вокруг неё словно образовывается плотный вакуум, не слышит слов. Я справлюсь.

Стоит двери закрыться, она разжимает пальцы и что-то ударяется о пол, Вики провожает это взглядом [ от неё холодило пальцы, Вики боится опять замёрзнуть, покрыться ледяной коркой и разлететься на осколки, что не собрать уже будет ]. Она забивается в дальний угол. Сжимает руками подогнутые колени, вздыхает глубоко и сама не замечает как по щекам текут соленые слезы, пока те не касаются губ. Давится судорожным вздохом. Не может понять, что оплакивает больше — серую пустоту внутри или разбитые крылья.

Ей придется признать самой себе, что с неудачами она справляется плохо. Веры в себя у неё не так много, как кажется другим. Она постоянно действует на удачу, что стала ей примерной подругой, никогда не подводящей. До этого момента. Заигралась в особенность, запуталась в вседозволенности. Получила по заслугам. Она задыхается от металлического сладкого запаха — так пахнет пустота внутри неё. 

Вдох. Выдох.

На выдохе боль чувствуется резче. Поэтому она старается дышать реже, втягивает воздух через нос, морщится и замирает перед каждым выдохом.

Стук в дверь заставляет вынырнуть из оцепенения. Ещё пара мгновений уходит на то, чтобы понять где она находится и повернуть голову на источник шума. Уходи, кто бы ты не был — мысленно просит она и вздрагивает с каждым ударом. И уже готова закричать, послать ко всем чертям [ она уже была в аду. там тепло, тут же даже руки замерзли ]. Но дверь открывается.

Она замирает. Тени в комнате её маленькое убежище. Они скрывают надежно, пока она стирает ладонями с лица свою слабость. Свет из коридора очерчивает фигуру, подсвечивает будто изнутри. Преклони колени и молитву вознеси, когда перед тобой явится ангел — вот только ангелы и демоны перестали быть лишь образами, они стояли перед ней теперь воплоти, усмехались над ошибками, показывали свои изъяны и почти не отличались от людей.

— Дино? — голос дрожит, поэтому она замолкает, прикрывает глаза, делает вздох. Продолжает уже ровнее, хотя голос ещё подрагивает на гласных, будто воздух болью пропитывается проходя грудную клетку. — Что ты тут делаешь?

Он реагирует на её голос, она чувствует исходящую от него силу. Ей хочется спрятаться в нём от всего мира. Ей не хочется, чтобы он видел её такой разбитой [ уязвимой ]. Всё тело её сейчас натянутая струна, что дрожит от неровного дыхания — дрожь всё никак не уходит из пальцев. Ей кажется, что её должны упрекнуть за потерю крыльев. Столь важных для них, и столь необычных для непризнанных. Без крыльев она опять чувствует себя такой земной. Той, что не может смириться с собственной смертью.

Вики поднимается и делает шаг вперед. Полумрак скрывает и красные глаза, и беспорядок в волосах [ от них теперь тоже пахнет кровью ], и бордовые разводы на платье.

Обними меня. Хочет сказать. Но молчит.
Если он её коснется. На его одежде останется её кровь.