find me now, find me here

холодный снег забирается под одежду. маленькие колючие иголки впиваются в кожу, жалят не хуже бесконечных комаров в даске. даска… как давно это было. в другой жизни. с кем-то другим. не с тем промпто, который без цели бредёт по колено — уже по колено?… - в снегу, без цели, давно потеряв всякое чувство направления, уповая разве что только на то, что чутьё приведёт его куда нужно. находят же кошки своих хозяев за многие километры? находят. он тоже найдёт своих друзей.

он цепляется за эту мысль всякий раз, когда готов упасть лицом в снег. и когда падает, эта же мысль заставляет его подниматься. делать шаг, ещё один… вьюга хлещет по глазам. хочется закрыть их, пока ветер не стихнет. тогда будет видно, куда идти дальше.

ноги подкашиваются, взгляд плывёт. из носа капает что-то горячее, с металлическим привкусом, и раскрашивает белый снег под ногами. нужно немножко передохнуть. он присядет на пару минут, метель утихнет, и через несколько сотен шагов он доберётся до палатки. ребята уже разбили лагерь и развели костёр. будет тепло. а чтобы не сбиться, он будет считать шаги. да, так и сделаю.

промпто приходит в себя в тепле. как он добрался до лагеря? или его нашли? ну конечно, они его нашли! нокт его нашёл. иначе и быть не могло.

сердце начинает биться, разгоняя кровь по закоченевшему телу. он вскакивает, широко распахивая глаза — и давится собственным радостным криком, который застревает где-то в горле.

окружающая обстановка не похожа ни на что, виденное прежде. стерильно-белые стены, какие-то мониторы, стальные поручни…

как быстро ты забыл родной дом.

этот насмешливый голос и здесь его настиг. его, когда он остался совсем один. наедине с самим собой.

промпто переводит взгляд на руку. с неё содран браслет — а будто бы кожа. его собственный защитный амулет, который всё это время скрывал правду. правду, которую он словно бы знал когда-то, но предпочёл забыть. а теперь со всех сторон — из динамиков диктофонов, из разрозненных записей — ему об этом напоминают.

в висках стучит — стань тем, кем ты рождён. нет, не рождён — создан. ты так долго обманывал всех, но дольше всего — самого себя. они поняли, кто ты. он понял, кто ты. он смилостивился, оставив тебе жизнь. ты был слишком жалок, чтобы тебя убить. но здесь перед тобой открыты все пути. ключ от всех дверей — вот он, штриховой код на запястье.

н е т.

от собственного крика взрывается голова. промпто не понимает, что происходит, но послушно следует за знакомым женским голосом. аранее приходится порой прикрикивать на него, чтобы вытащить из этой тюрьмы, образованной толстыми имперскими стенами. но кто теперь вытащит его из тюрьмы его головы?

снегоход уносит его всё дальше от тайного убежища сумасшедшего имперского учёного (его о т ц а). ветер свистит в ушах, перед глазами проносятся силуэты врагов (родных?..) - промпто стреляет, не целясь, стремясь оторваться от преследования, но не знает, чьего именно. ведь убежать от самого себя не получиться. или, быть может?… он давит на газ сильнее. впереди обрыв. затормозить уже не получится — только слететь с сиденья, упасть в сугроб и снова вышибить из себя весь воздух. кажется, это начинает входить в привычку. но лёгкие рефлекторно делают вдох. над головой — небо, такое же белое, как и земля вокруг, сплошь укрытая снегом. но промпто уже не чувствует холода, не чувствует жалящих снежинок за шиворотом. он хотел бы сказать, что не чувствует вообще ничего, но это снова будет ложью самому себе.

тёмное, всепоглощающее отчаяние. настолько тёмное, что даже мир вокруг становится темнее. или это просто день клонится к закату? а, неважно. найти убежище — неприметную пещерку под заснеженной скалой, всё равно удаётся. промпто следует полученным в спешке указаниям успешно и даже пытается этому порадоваться, но всё же слишком хорошо понимает — его там никто не ждёт. даже если аранея догонит его, как обещала. что с того? он — потерянный ребёнок. и кажется, что в этом мире для него нигде больше не осталось места. там, куда его привели, он ни за что не останется по доброй воле. а там, куда так отчаянно стремится его сердце… найдёт ли он там безразличие, презрение, ненависть — или быструю смерть? ведь он не может изменить того, кто он есть. что он есть.

у консервов — привкус вины. можно сколько угодно пытаться заглушить его воспоминаниями об ужинах в лагерях, но… себе-то не ври. нужно было сказать раньше. с самого начала сказать. на что он только рассчитывал.

промпто смотрит на горящие ветки в костре. переводит взгляд на татуировку на запястье. достаёт обугленную деревяшку, втягивает носом воздух, не вполне отдавая себе отчёт, что хочет сделать… а потом бессильно опускает занесённую руку, которой собирался, кажется, прижечь своё имперское клеймо. бесполезно. оно уже жжёт сильнее и больнее, чем будет гореть на коже ожог от пламени, который не сотрёт и не изменит сути. всё бесполезно.

ты правда думал, что это поможет?

он передёргивает плечами под пристальным взглядом бывшей наёмницы, а свой собственный взгляд — прячет. ему нужно несколько минут, чтобы быть уверенным, что его голос не будет дрожать, когда он начнёт говорить. вряд ли аранее есть хоть какое-то дело до него и его чувств, но позорно разрыдаться перед ней он не может. она и так слишком много для него сделала. и продолжает делать — не торопится говорить сама и не торопит его, терпеливо ждёт, пока он соизволит взять себя в руки.

впрочем, разговор всё равно выходит сумбурным, а в конце промпто получает вполне заслуженную оплеуху. а чего ты хотел? и чего ты хочешь на самом деле?

он лежит на холодной земле, пялится в тёмный потолок пещеры и прислушивается к лёгким удаляющимся шагам. снова остаётся один. потому что это его и только его дела. разберись с собой.

промпто сворачивается в клубок у костра, смотрит сквозь языки пламени и сам не замечает, как проваливается в забытье. он не помнит, что ему снится, но влажные ресницы предательски слипаются на морозе, выдавая с головой. из подозрительной пелены перед глазами его вырывает звонкий лай. он раздаётся словно бы над самым ухом, но когда аргентум резко оборачивается, то ничего не видит в тёмном углу пещеры, до которого не дотягиваются проблески рассвета. а лай тем временем раздаётся где-то дальше — но всё так же настойчиво, словно бы велит следовать за ним. хуже уже не будет. хуже уже некуда. промпто поднимается и выбегает в предрассветные сумерки, на мороз, прочь от своего ночного убежища. лай где-то впереди ведёт его сквозь снег.

постой. подожди. покажись.

я люблю собак.

где-то совсем рядом раздаётся новый, неясный звук — а лай замолкает. промпто оборачивается, и всё внутри застывает. знакомый силуэт. то самое лицо, которое он так хорошо запомнил в момент падения с поезда. и те самые синие глаза, горящие яростью. значит, тогда ему не показалось. и сейчас ноктис просто пришёл докончить начатое.

- нокт, пожалуйста… - шепчет промпто обветренными губами. бесполезно. уворачивается от удара меча, выставляет вперёд руки. - не надо.

ноктис неумолим. в ушах кровь стучит вперемешку с яростными упрёками. промпто начинает пятиться, спотыкается о скрытую снегом корягу, падает назад и успевает откатиться в сторону за секунду до того, как в то место, где он только что лежал, вонзается остриё сияющего магией копья. промпто вскакивает на ноги и бросается бежать, не разбирая дороги. слышит, как его преследуют. снова спотыкается и в следующий миг уже кубарем катится по заснеженному склону, тормозит, ударяясь о камень, и, не задумываясь о боли, тут же прячется за него.

восстановить дыхание мешают душащие его слёзы. почему? в какой момент всё пошло не так? ты знаешь ответ на этот вопрос. в тот самый, когда ты появился на свет.

промпто нащупывает в кармане чудом не вывалившийся трофейный пистолет. яростно сжимает рукоять одной рукой, а другую сжимает в кулак и прикусывает зубами — только так можно удержаться от полного отчаяния, ярости, тоски и боли вопля, который точно разнесётся по всей долине между горами.

впрочем, уже неважно.

из-за деревьев со стороны, противоположной той, откуда промпто скатился по склону, выходит ноктис. где-то на задворках сознания возникает мысль, что выглядит принц совершенно иначе, чем всего несколько минут назад — не яростный, но встревоженный, не уверенно идущий прямо вперёд с намерением убивать, а беспокойно оглядывающийся по сторонам, растрёпанный, в другой одежде… но всё это проносится в сознании со скоростью молнии и растворяется в волне паники, которая накрывает промпто с головой.

- нет! - снова отчаянно вопит он и, не отдавая себе отчёта в своих действия, направляет пистолет в сторону ноктиса и стреляет тому под ноги. - не подходи! уйди! оставь меня! - ещё одна пуля пролетает мимо, в труху разнося пень, скрытый под слоем снега. - оставь меня… - повторяет промпто; голос дрожит, как и руки, которыми он сжимает пистолет и направляет теперь уже прямо на нокта.

промпто не сможет нажать на курок.

ноктис не сможет меня убить. не сможет ведь?