ЭТА НОЧЬ БЕЗ КОНЦА.

Тьма приходит вслед за ослепляющей болью. Затягивает в омут с головой, притупляет чувства. Игнису это не нравится. Ему нужна кристальная ясность во всём, но если что-то утеряно безвозвратно (впрочем, всем остальным он не устаёт твердить иначе), то нужно использовать оставшееся по максимуму.

Во тьме легко было бы укрыться от гнетущего, неподъёмно тяжёлого чувства. Знания, с которым так непросто — невыносимо — жить. Он бы слукавил, сказав, что потеря зрения нисколько его не заботит — но это скорее неприятность, к которой можно приспособиться при должных усилиях и старании. Невеликая жертва ради общего блага. Это несмертельно.

Горло сдавливает мучительный спазм. Раны на глазах вспыхивают призрачной болью — соль их бередит. За тёмными очками хорошо прятать увечья и непрошенные слёзы. Для всех вокруг он, вероятно, жалок и беспомощен, и эту его отстранённость последних дней легко списать на то, что и сам Игнис упивается этим чувством жалости по отношению к самому себе. С одной стороны, пусть так — меньше вопросов. С другой — хочется кричать, срывая голос. Кричать о том, что на самом деле на душе. Но это не его тайна.

Он не может об этом говорить. Даже с тем, кого это касается напрямую.

Может, стоит остановиться?

Пожалуйста, скажи «да». Пожалуйста, отступись. Я не буду осуждать. Я всегда буду рядом.
Так я смогу всегда оставаться рядом.

И это единственное малодушие, которое Игнис себе позволяет. Он знает, что Ноктис ответит. Он не обманывается. Он не может быть слабым.

Случившееся в Альтиссии показало, что ему не дано держать под своим контролем абсолютно всё и всегда. И удар пришёлся по, быть может, единственному его слабому месту. И его же величайшей силе, которая заставляет вставать по утрам, как прежде. Двигаться дальше. Ноктис.

Гладио, хватит!

Игнис неуклюже спускается со ступеней вагона на перрон, не отвергая попытки друзей помочь, но и не полагаясь на них. Чувствует сухой ветер и повисший в воздухе песок. Кажется, на улице по-вечернему тепло. Он прислушивается было к окружающим звукам, пытаясь сориентироваться, но Гладио беспрекословно ведёт его из вагона остановившегося поезда в какой-то другой. Тут пахнет чем-то съедобным. Наверное, что-то вроде ресторана. Игнис запоминает количество шагов от входа до стола, садится и незаметно сжимает руку в кулак до скрипа перчаток.

Злится на собственную беспомощность. Злится на то, каким беспомощным он кажется в глазах других. Теперь кто-то другой контролирует за Игниса каждый его шаг — в буквальном смысле. Это не может продолжаться вечно. Это должно закончиться прямо сейчас.

Он выкарабкивается из-за стола, встаёт и, не обращая внимания на повисшую тишину в разговоре Гладиолуса с официантом, идёт к выходу, постукивая тростью перед собой. Бросает через плечо «не ходи за  мной», надеясь, что внезапное желание несчастного калеки будет исполнено.

По крайней мере до выхода из вагона он добирается без препятствий. Снова выходит на перрон. Внезапно обращает внимание на звук, который не совсем ожидал услышать на станции неподалёку от городка-призрака где-то на задворках Империи. Писк цыплят чокобо.

И знакомый голос.

Он реагирует мгновенно — прежде, чем мысль успевает оформится в голове. Направляется шагом настолько быстрым, насколько позволяет положение, к Нокту, голос которого становится громче вместе с тем, как громче становится и цыплячий писк.

- Помощь нужна? - спокойно спрашивает Игнис, оказываясь, по его расчётам, у своего принца за спиной.